Тобиас Данциг, относительно неизвестный американский математик — сноска в анналах математики, — в моей голове — абсолютный ГИГАНТ. Вы никогда не слышали об этом парне, не так ли? Я так не думал. Если да, то только потому, что я только что рассказал вам о нем.

Тобиас Данциг, я узнаю, просматривая его страницу в Википедии, родился в царской России (типа Карениных), учился у гребаного Анри Пуанкаре (Последний универсалист» ), перенес потерю своего брата от рук нацистов (э-э, здесь нечего умного говорить), эмигрировал в Америку, чтобы получить докторскую степень, и преподавал в Университете Джона Хопкинса, Колумбии и Мэрилендском университете. Чувак, этот парень оказался даже круче, чем я думал.

Не знаю, почему память работает именно так, но в моем внутреннем омуте памяти у меня яркое воспоминание о том, как я ходил по библиотеке в первом классе старшей школы. Видите ли, у меня не было друзей, потому что я был неудачником (кто, я???), так что да, я провел много обеденных перерывов, прогуливаясь по библиотеке, ведя себя так, как будто я не был неудачником (Примечание редактора : подумайте о том, чтобы быть менее честным о том, что вы неудачник). Только годы спустя я понял, что прогулки по библиотеке не особо улучшали мой социальный статус.

По счастливой случайности я заметил книгу под названием Число Тобиаса Данцига. Или, более полно (и Данциг — мой герой в этом заголовке):

Номер: Язык науки (критический обзор, написанный для культурных нематематиков)

Теперь, если это не отличное название, я не знаю, что это такое. Именно такой корешок вы хотите видеть в библиотеке — такой, от которого ваш собственный корешок покалывает от зависти (Примечание редактора: ЭТО — хороший текст). Число, по-видимому, единственная книга, которую он когда-либо написал, вероятно, потому, что название его первой было просто «Слишком хорошо».

Чтобы еще больше обозначить сцену, я хотел бы указать, что я только что закончил свой второй курс по алгебре на втором курсе с двойкой. Да, двойкой, хотя в итоге я перевел ее во втором семестре на четверку. неважно, что вы говорите, алгебра 2 была сложной — мой D-B был не из-за того, что я не пытался. Я попробовал свои потроха из дат'гама и вышел из этого класса без особого энтузиазма к математическому спорту.

Переход к тому дню моего первого года обучения (предыдущий абзац был воспоминанием внутри воспоминаний): по какой-то причине я взял Число и начал. Я был совершенно ошеломлен . Это почти выбило мои глотки из меня!

Видите ли, Число помогло мне, ученице младшего курса, плохо разбирающейся в математике, обнаружить, что математика на самом деле не связана с логарифмическими многочленами.Математика была потрясающей. Число научило меня, что математика гораздо больше, чем простое интересное — все может быть интересным, вы, филистимляне! — ​​нет-нет, Данциг научил меня, что математика представляет собой глубокую тайну, которую мы, десятки талантливых математиков с мозгами, подобными разросшимся дыням, наполненным мыслесоком, в течение тысячелетий, стоявших за кормой с линейками в руках, прощупывая глубины, не могли должным образом вникнуть.

Данциг также научил меня тому, что математика прекрасна тем, что ее сложность зависит от ученика. На самом деле это не мнение, а неприемлемый вызов. Знаете ли вы (ФАКТ ВРЕМЯ), что нет ни одного математика, который разгадал все это? Эйлер прочел Энеиду Вергилия один раз и смог процитировать ее от начала до конца. Гаусс в 19 лет решил геометрическую задачу, которая не решалась человечеством в течение предшествующих 2000 лет. Джона Уоллиса (который не находится в той же лиге, что и Гаусс или Эйлер) однажды спросили о целой части квадратного корня из 3 × 10 ^ 40, над чем он работал в своей голове несколько часов, а затем процитировал ответ из Память.

Однако их истории на этом не заканчиваются. Эйлер, которому понадобилось годы для работы над ним, не смог взломать Великую теорему Ферма. Гаусс, прежде чем он сделал перетасовку смертной катушки, оставил нам гипотезу Гаусса — это причудливый способ сказать вещь, которую он не мог понять.

Прелесть математики в том, что она поставила в тупик каждого из этих людей, точно так же, как Алгебра 2 загнала меня в тупик на втором курсе.

Ты хоть представляешь, как это знание действует на молодого впечатлительного идиота?

Данциг научил меня тому, что математика сложна для всех(всех!), и самое интересное в ней — настоящее удовольствие от всего сложного заключается в том, что это трудно. До этого момента я-старшеклассник думал, что самое интересное в решении проблем — это после того, как вы их решили, и вместо того, чтобы решать проблемы, вы продолжали играть в халтуру. Данциг плеснул мне в лицо стаканом холодной воды — это просто смешно! Настоящее удовольствие от решения проблем заключается в том, что вы можете думать в процессе. Взволнованный сон, который вы получаете, пытаясь найти решение. Мысли-души, которые вам нужны, чтобы ваш мозг не перегревался.

Остальная часть моей истории (хотя осталось совсем немного) состоит в том, что я поступил в колледж, чтобы получить степень по математике. Это было самое трудное, что я мог придумать, и то, в чем я явно был худшим. Теперь я провожу свои дни, работая над другими вещами, в которых я плох, например, за программирование вещей, которые я не совсем знаю, как программировать, и настоящее удовольствие от всего этого — смотреть вдаль, в результате чего я действительно не знаю как добраться до. Я закрываю глаза и представляю, какие шаги я могу предпринять. Эксперименты, которые я мог бы провести, чтобы добраться туда. Ошибки, которые я совершу и должны исправить.

Делайте что-то стоящее. Сделайте что-нибудь сложное.

Еще одно прекрасное любовное письмо к математике можно найти в превосходной статье Сунила Сингха: Хватит продавать математику за ее полезность.